«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих!»

Среди всех имен, которые открывают для нас Бога, это имя – «Бог всякого утешения» – кажется мне одним из самых прекрасных и абсолютно утешающих. Слова всякого утешения не допускают никакого ограничения и никакого исключения; и можно предположить, что, какой бы неутешительной была внешняя жизнь последователей такого Бога, их внутренняя жизнь веры непременно должна быть всегда и при любых обстоятельствах отрадной жизнью. Но, как ни странно, часто все выглядит совсем наоборот, и жизнь веры огромного количества Божьих детей полна совсем не утешения и ободрения, а крайнего беспокойства. Это беспокойство возникает от тревоги по поводу их взаимоотношений с Богом и от сомнений относительно Его любви. Они мучают сами себя мыслью о том, что они совершенно не годятся для того, чтобы быть достойными Божьей заботы, а также подозревают Бога в том, что Он безразличен к их скорбям и забывает их во время нужды. Они тревожатся и беспокоятся обо всем в своей христианской жизни: о своем положении перед Богом и о своих чувствах к Нему, о своем безразличии к Библии, о желании горячо молиться, об ожесточении и охлаждении своего сердца. Они мучаются от бесполезных сожалений по поводу своего прошлого, а также от всепоглощающих волнений по поводу своего будущего. Они чувствуют себя недостойными входить в Божье присутствие и не осмеливаются верить в то, что они принадлежат Ему. Они чувствуют себя хорошо и приятно со своими земными друзьями, но не могут чувствовать то же самое с Богом. И хотя Он провозгласил Себя Богом всякого утешения, они постоянно жалуются, что не могут найти утешения нигде; и их скорбное выражение лица и трагический тон голоса показывают, что они говорят правду.

Такие христиане, хотя и называют себя последователями Бога всякого утешения, распространяют вокруг себя уныние и беспокойство, куда бы они ни шли. У них нет никакой надежды на то, что они смогут убедить кого-либо еще верить, что это прекрасное имя, которым Бог назвал самого Себя, есть ничто иное, как религиозная фраза, которая в действительности ровным счетом ничего не значит. Боюсь, что именно такая явно беспокойная религиозная жизнь множества христиан ответственна за огромное количество неверия в этом мире.

Апостол говорит, что мы должны быть живыми письмами, узнаваемыми и читаемыми всеми людьми; и вопрос о том, что люди читают в нас, имеет гораздо большее значение в распространении Царства Христа, чем мы в половине случаев это осознаем. Имеет значение не то, что мы говорим, а то, кем мы являемся. Довольно легко говорить множество прекрасных слов о том, что Бог является Богом всякого утешения; но до тех пор, пока мы не узнаем, что значит на самом деле и поистине быть утешенными, мы будем бросать слова на ветер. Люди должны читать в нашей жизни то, что они слышат в наших словах, иначе все наши проповеди будут бесполезными. Хорошо бы задать себе вопрос о том, что люди читают в нас. Утешение или безутешность звучит в нашей повседневной жизни?

Здесь мне могут задать вопрос о том, что я подразумеваю под тем утешением, которое дает Бог. Является ли это разновидностью праведной благодати, которая каким-то образом связывает нас с небесами, но вместе с тем не способствует нести тяжесть нашей повседневной жизни с ее скорбями и болями? Или это настоящее и подлинное утешение, как мы его понимаем, которое охватывает жизненные скорби и боли своим всепоглощающим миром?

Всем своим сердцем я верю в то, что истиной является второе.

Утешение, будь-то человеческое или божественное, – это чистое и истинное утешение и ничего более. Никому из нас не нужны пустые религиозные фразы, – нам нужна реальность, и реальность утешения представляется мне, наверное, самой желанной вещью в мире. Мы все знаем, что это такое. Когда, будучи маленькими детьми, мы взбирались на колени к маме после падения или какой-то неприятности и ощущали ее ласковые объятия с мягкими поцелуями, мы находили утешение. Когда, будучи взрослыми людьми, после тяжелого трудового дня мы надевали тапочки и садились у огня в удобное кресло и брали в руки книгу, мы ощущали расслабление. Когда, после мучительной болезни, мы начинали выздоравливать и могли открыть глаза и потянуться без боли, мы ощущали блаженство. Когда кто-то, кого мы нежно любим, был почти смертельно болен, а затем полностью выздоровел и восстановился, мы чувствовали облегчение. Наверное, тысячи раз в нашей жизни мы говорили со вздохом облегчения, когда заканчивали тяжелую работу или опускали какой-то груз на землю: «Как хорошо!», и при этом мы ощущали и облегчение, и утешение, и удовлетворение, и счастье. Все это и входит в понятие утешения. Поэтому мы не можем не понять значения этого имени Бога: «Бог всякого утешения».

Но, увы, мы продолжаем в это не верить. Нам кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Радость и удовлетворение от такого Божественного утешения, если это все и на самом деле правда, кажутся для наших бедных и подозрительных душ чем-то намного большим, чем мы можем принять. Иногда мы отваживаемся надеяться на то, что мы можем быть удостоены малюсеньких порций утешения; но мы в страхе убегаем от мысли о том, что нам принадлежит «всякое утешение» в спасении Господа Иисуса Христа.

И все же что большее мог сказать Бог об этом, чем то, что Он сказал: «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены». Обратите внимание в этом отрывке на оборот «как … так»: «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас». Здесь имеется в виду реальное утешение, такое утешение, какое чувствует ребенок, когда взбирается на мамины коленки, а она обнимает и целует его; и все же, сколько из нас действительно поверили в то, что Божье утешение настолько же нежно и реально, как утешение матери, или хотя бы наполовину или на четверть настолько же реально? Вместо того чтобы видеть себя «взбирающимися» на колени Бога, чтобы прижаться к Нему и почувствовать те же объятия, что и у мамы, разве не склонны мы смотреть на Него как на сурового, непреклонного Судью, который держит нас на расстоянии и требует от нас уважительного отношения, критикуя наши малейшие ошибки? Удивительно ли, что наше христианство, вместо того чтобы доставить нам утешение, сделало нас абсолютно безутешными? Кто не почувствует напряженности и стесненности в присутствии такого Судьи?

С огромной радостью я могу сказать о том, что такого сурового Судьи не существует. Тот Бог, Который есть, – это Бог, похожий на маму, тот Бог, который говорит нам так ясно, как только могут передать слова: «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас».

Он снова и снова провозглашает это. «Я, Я Сам – Утешитель ваш», – говорит Бог бедным, испуганным детям Израиля. А затем Он упрекает их в том, что они не нашли утешения. «Почему, – говорит Он, – вы позволяете себе чего-то бояться, когда с вами Господь, ваш Творец, Который жаждет утешить вас. Вы непрестанно, каждый день страшитесь «ярости притеснителя» и забываете Меня, Того, Кто распростер небеса и положил основания земли? Но где ярость притеснителя, когда Я рядом?»

Тот Бог, Который есть, – это Бог и Отец нашего Господа Иисуса Христа, тот Бог, Который так возлюбил мир, что послал Своего Сына не для того чтобы судить мир, но чтобы спасти его. Он есть тот Бог, Который «помазал» Господа Иисуса Христа исцелять сокрушенных сердцем, провозглашать пленным освобождение, узникам – открытие темницы и утешить всех сетующих. Пожалуйста, обратите внимание на слово всех. Не только некоторых избранных, но всех. Всякий раб греха, всякий пленник болезни, всякое сетующее сердце по всему миру должно быть включено в этих «всех». Здесь не говорилось бы обо всех, если хотя бы один человек остался вне, независимо от того, насколько незначительным, недостойным или малодушным этот человек может оказаться. Я всегда была благодарна за то, что малодушные отдельно упоминаются апостолом Павлом в его увещевании фессалоникийских христиан, когда он призывает их утешать друг друга. По сути, он говорит: «Не ругайте малодушных, а утешайте их». Больше всего в утешении нуждаются именно те, кого наш Бог хочет по-матерински утешить, – не сильных духом, а малодушных.

В этом состоит слава религии любви. И в этом состоит слава религии Господа Иисуса Христа. Он был помазан, чтобы утешить «всех сетующих». «Бог всякого утешения» послал Своего Сына быть Утешителем сетующего мира. И всю Свою земную жизнь Он исполнял это Божественное поручение. Когда ученики Иисуса попросили Его свести огонь с неба, чтобы истребить тех людей, которые отказались принять Его, Он запретил им и сказал: «Не знаете, какого вы духа; ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать». Он принимал грешников и ел с ними. Он принял Марию Магдалину, когда все остальные отвернулись от нее. Он отказался даже осуждать женщину, которая была взята в самом акте греха, а сказал книжникам и фарисеям, приведшим ее к Нему: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень»; и когда, обличаемые собственной совестью, они все ушли друг за другом, не обвиняя ее, Иисус сказал ей: «И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». Всегда и везде Он был на стороне грешников. Именно для этого Он был послан. Он пришел, чтобы спасти грешников. У Него не было другой миссии.

Две маленькие девочки говорили о Боге, и одна из них сказала: «Я знаю, что Бог не любит меня. Он не может заботиться о такой крошечной, маленькой девочке, как я».

«Любезнейшая моя, – сказала другая маленькая девочка, – разве ты не знаешь, что для этого и есть Бог – чтобы заботиться о крошечных, маленьких девочках, которые не могут позаботиться о самих себе, о таких, как мы?»

«Правда? – спросила первая девочка. – Я этого не знала. Тогда мне больше не нужно ни о чем беспокоиться, не так ли?»

Если какое-либо обеспокоенное и сомневающееся сердце, которое каждый день боится того или иного зла, прочитает эти строки, позвольте мне сказать вам вновь громким голосом, что именно для этого есть Господь Иисус Христос – чтобы заботиться обо всех сетующих и утешать их. Утешать «всех», помните это, буквально каждого, даже тебя лично, так как без тебя не будет «всех». Ты можешь быть в таком поражении, что тебе будет трудно поднять голову, но апостол говорит нам, что Он есть «Бог, утешающий смиренных» утешением Христовым: всех тех, кто сетуют, всех тех, кто сокрушены. Мне нравится думать о такой миссии утешения в мире сетования, как нашей; и я жажду увидеть каждое сокрушенное и опечаленное сердце утешенным этим утешением Божьим.

Наш Утешитель находится не далеко на небесах, где мы не можем Его найти. Он близко. Он живет в нас. Когда Христос собирался уйти с этой земли, Он сказал Своим ученикам, что не оставит их безутешными, но пошлет им «другого Утешителя», Который будет с ними вечно. Этот Утешитель, сказал Он, научит их всему и напомнит им все то, что Он говорил. Затем Христос провозгласил, как если бы это было вытекающим последствием прихода этого Божественного Утешителя: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается [поэтому] сердце ваше и да не устрашается». О, как же можем мы, перед лицом этих ласковых и нежных слов, идти по этой жизни с обеспокоенными и испуганными сердцами?

«Утешитель» – что за слово блаженства, если только мы сможем осознать его! Давайте повторять его себе снова и снова, пока его значение не проникнет в самые глубины нашего естества. И также, «пребывающий» Утешитель – это не тот, кто приходит и уходит, и кого нет рядом, когда он больше всего нужен, но Тот, Кто всегда с нами и всегда готов дать нам «радость вместо плача и славные одежды вместо духа уныния».

Сами слова «пребывающий Утешитель» являются изумительным откровением. Попробуйте их постичь. Если бы у нас был человек, утешающий нас хотя бы несколько дней, когда нам тяжелее всего, то мы считали бы себя счастливчиками. Но у нас есть Божественный Утешитель, Который всегда находится с нами, и Чья сила утешения является бесконечной. Никогда-никогда, ни на одну минуту мы не должны оставаться без утешения; никогда, ни на одну минуту мы не должны оставаться в смущении.

Мне всегда было интересно знать, осознавали ли ученики Христа, что вообще означало это славное наследие в виде Утешителя. Но я совершенно уверена в том, что большинство современных учеников Христа не имеют об этом понятия. Если бы они осознавали свое наследие, то не было бы так много безутешных христиан вокруг.

Но вы можете спросить, не обличает ли иногда нас этот Божественный Утешитель в наших грехах, и можем ли мы получить от этого какое-то утешение. По моему мнению, это именно то место, куда приходит утешение. Ибо, каким бы мы были творением, если бы не имели Божественного Учителя всегда рядом с собой, чтобы показывать нам наши ошибки и пробуждать в нас желание избавляться от них?

Если я буду идти по улице, а у меня на платье будет жалкая дыра, о которой я не знаю, для меня будет большой отрадой иметь добрую подругу, которая скажет мне об этом. Точно так же большой отрадой для меня является знание того, что во мне всегда пребывает Божественный всевидящий Утешитель, Который укажет мне на все мои недостатки, и не позволит мне идти дальше в гибельном неведении о них. Эмерсон говорит, что гораздо больше в интересах человека видеть свои собственные ошибки, чем если кто-либо другой будет видеть их, и мгновенная мысль убедит нас в том, что это правда, и вызовет в нас благодарность тому Утешителю, Который открывает это для нас.

Я хорошо помню, какой поддержкой была для меня, маленькой девочки, моя сестра, которая всегда знала, что было правильным и уместным, и которая всегда содержала меня в порядке, когда мы куда-то шли вместе. Я никогда не чувствовала никакого беспокойства или ответственности за саму себя, если она была рядом, так как знала, что она буквально следит за мной, и если я сделаю какую-либо ошибку, она легонько толкнет меня локтем или шепнет мне на ухо. Благодаря ее присутствию я всегда чувствовала себя спокойно, а не беспокойно. Но когда случалось так, что я шла куда-то одна, тогда я действительно чувствовала себя неловко, так как не было никого, кто бы помогал мне вести себя правильно.

Заявление состоит в том, что Бог «утешит все наши пустыни»; и Он делает это, открывая их нам и в то же время показывая, как Он может сделать наши «пустыни, как рай», а наши «степи, как сад Господа».

Возможно, вы возразите, что не являетесь достойным Его утешений. Я и не считаю вас достойным. Никто не достоин. Но тебе нужно Его утешение, и потому, что ты недостоин, ты нуждаешься в Нем еще больше. Христос пришел в этот мир, чтобы спасти грешников, а не хороших людей, и то, что ты недостоин, является твоим величайшим требованием Его спасения.

В том же отрывке из Исаии, в котором Бог говорит нам, что Он видел наши пути и «гневался» на нас, Он вместе с тем обещает, что исцелит нас и даст нам утешение. Именно потому, что Бог гневается на нас (гнев в том смысле, в котором любовь всегда гневается на любой недостаток в тех, которых она любит), Он посылает нам утешение. Он делает это так: сначала выявляет грех, а затем исцеляет его.

Путь к утешениям Божественного Утешителя лежит через нужду в утешении. Это объясняет для меня лучше, чем что-либо другое, ту причину, по которой Господь так часто позволяет печалям и испытаниям выпадать на нашу долю.

«Посему вот, и Я увлеку ее, приведу ее в пустыню, и буду говорить к сердцу ее». Может случиться так, что мы обнаружим себя в «пустыне» разочарования и страдания и будем удивляться, почему любящий нас Бог допустил это. Но Он знает, что только в такой пустыне мы сможем услышать Его и принять от Него слова утешения. Мы должны ощущать нужду в утешении, прежде чем сможем слушать утешительные слова. И Бог знает, что для нас бесконечно лучше нуждаться в Его утешении и получить его, чем если бы мы никогда не имели в этом нужду и потому оставались без утешения. Утешение от Бога означает замену, при которой мы получаем что-то гораздо более высокое и лучшее вместо того, что мы теряем, чтобы это получить. То, что мы теряем, является земным, а то, что мы вместо этого получаем, является небесным. И кто из нас с радостью не согласится быть «увлеченным» Богом в любую земную пустыню, если там мы сможем обрести неизреченную радость союза с Ним Самим. Павел мог сказать, что он «все почитал за сор» ради «приобретения Христа»;и если бы мы имели хотя бы малейшее представление о том, что значит приобрести Христа, мы бы тоже так сказали.

Парадокс заключается в следующем: нам легко верить, что наш Бог является «Богом всякого утешения» в то время, когда мы счастливы и не нуждаемся в утешении. Но как только мы попадаем в беду и нуждаемся в утешении, для нас кажется почти невозможным поверить в то, что для нас может найтись хоть какое-то утешение. Все выглядит так, как будто мы, читая Библию, полностью изменили ее значение. И в наших ушах это звучит так: не «блаженны плачущие, ибо они утешатся», а «блаженны радующиеся, ибо они и только они будут утешены». Как часто в своем тайном сердце мы почти подсознательно изменяем библейские слова, даже совсем немного, и таким образом делаем их значение прямо противоположным тому, что они на самом деле означают; либо мы вставляем туда так много «если» и «но», что написанные в Библии слова теряют всякий смысл из того, что они содержали в себе первоначально. Возьмите, например, такие прекрасные слова: «Бог, утешающий смиренных», и спросите себя, никогда ли вы не были искушаемы так прочитать эти слова в своем тайном сердце: «Бог забывает смиренных» или «Бог не замечает смиренных», или «Бог утешает таких смиренных, которые доказывают, что они достойны утешения». Следовательно, вместо того, чтобы получить утешение, мы погружались в отчаяние и жалость к самому себе.

Псалмопевец говорит нам о том, что Бог «утешит нас со всех сторон». Какое всеобъемлющее утешение обещают эти слова! «Со всех сторон» означает, что не останется неутешенным ни одно больное место. Но во времена особых испытаний так много христиан втайне читают эти слова так, как будто там сказано: «Бог утешит нас со всех сторон, кроме той, где находятся наши испытания, – с той стороны утешения не ищи». Но Бог говорит: «Со всех сторон», и только неверие с нашей стороны ведет нас к тому, чтобы сделать исключение именно для нашего случая.

Увы, именно так обстоит дело со многими христианами, как это было и с Израилем древних времен. С одной стороны Бог говорил Сиону: «Радуйтесь, небеса, и веселись, земля, и восклицайте, горы, от радости; ибо утешил Господь народ Свой и помиловал страдальцев Своих»; а с другой стороны Сион говорил: «Оставил меня Господь, и Бог мой забыл меня!» И тогда пришел Божий ответ в виде чудесных слов, полных вечного утешения, достаточного, чтобы удовлетворить нужды всех страждущих любого поколения: «Забыть тебя?! Может ли мать забыть свое дитя? Да, возможно, мать может забыть, но Я не могу. Я даже начертал тебя на дланях Моих, поэтому Мне невозможно забыть тебя! Поэтому утешься и пой!»

Но ты можешь спросить, как тебе ухватиться за это Божественное утешение. Мой ответ: ты должен попросту взять его! Божье утешение дается непрерывно и с большим избытком, но пока ты не примешь его, ты не можешь его иметь.

Божественное утешение не приходит к нам каким-либо загадочным или произвольным путем. Оно приходит Божественным способом. Живущий в нас Утешитель «напоминает нам» все утешительное, касающееся нашего Господа, и если мы верим этому, то это нас утешает. Может быть, нам на память придет какой-то текст или стих из песни, или какая-то мысль о любви Христа и Его нежной заботе о нас. Если мы получаем простое ободрение в вере, мы не можем не получить утешение. Но если мы отказываемся слушать голос своего Утешителя и вместо этого упрямо продолжаем слушать голос разочарования или отчаяния, никакое утешение не сможет достигнуть нашей души.

Вполне возможно даже для матери тщетно одаривать всяким материнским утешением ее плачущего ребенка. Если ребенок капризничает и дуется и «не хочет утешиться», то все ее утешительные слова достигнут только неверящих ушей. Ибо для того, чтобы утешиться утешительными словами, абсолютно необходимо, чтобы мы верили в эти слова. Любой может сказать, что Бог произнес «утешительных слов» достаточно, чтобы утешить всю вселенную, а мы все еще видим вокруг себя несчастных христиан, беспокойных христиан и мрачных христиан, в чьи безутешные сердца, по всей видимости, не позволяется войти ни одному из этих утешительных слов. Кстати, огромное количество христиан на самом деле думает, что это неправильно быть утешаемым. Они чувствуют себя слишком недостойными, и если какие-либо лучики утешения тайком проникнут в их сердце, они решительно их гасят; и, подобно Рахили и Иакову, а также псалмопевцу Давиду, их души «отказываются от утешения».

Библейский апостол говорит нам, что все, что написано в Писании, написано для нашего научения, чтобы мы «терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду». Но для того, чтобы нам утешиться через Писание, мы сначала должны поверить ему. Ничего из того, что сказал Бог, никоим образом не может утешить человека, который не верит, что это правда. Когда капитан судна говорит нам, что его корабль надежен, мы должны вначале поверить ему, что он говорит правду, до того, как сможем почувствовать себя спокойно на борту этого судна. Когда проводник на железной дороге говорит нам, что мы сели в нужный поезд, прежде чем мы сможем удобно устроиться на своем сидении, мы должны довериться его слову. Все это настолько очевидно, что может показаться нелепым уделять этому внимание. Но в вопросах веры часто случается так, что очевидные истины – это именно те, которые скорее всего пропускаются; и я лично была знакома с такими людьми, которые настаивали на том, что они признают Божье утешение, тогда как сами сомневались в Его словах об утешении; и которые даже полагали, что не могут вовсе верить Его утешительным словам до тех пор, пока прежде не почувствуют утешения в своей собственной душе! С таким же успехом пассажир поезда может настаивать на ощущении полной уверенности в том, что он находится в нужном ему поезде, до того как решится поверить словам проводника. Всегда и во всем утешение должно следовать за верой, и оно не может предшествовать ей.

В этом вопросе об утешении все происходит точно так же, как и в любом другом переживании жизни веры. Бог говорит: «Поверь, и тогда ты сможешь почувствовать». Мы говорим: «Почувствую, а тогда смогу поверить». Божий порядок не является произвольным, – он присутствует в самой природе вещей; и во всех земных вопросах мы признаем этот факт, и мы никогда не бываем настолько глупыми, чтобы ожидать ощущения того, что мы обладаем чем-то, если мы сперва не поверим, что это действительно наше. Ни при каком условии я не смогла бы ощутить радость от того, что у меня целое состояние в банке, если бы я не была уверена, что оно действительно там. Но в духовных вопросах мы превращаем Божий порядок (который является порядком природы также) и отказываемся верить, что мы чем-то обладаем, пока прежде не почувствуем этого.

Позвольте мне проиллюстрировать сказанное. Предположим, что на нас навалились заботы и волнения. Так часто происходит в этом мире. Чтобы утешить нас в этих обстоятельствах, Господь убеждает нас, что нам нет нужды тревожиться ни о чем, но что мы можем возложить все свои заботы на Него, потому что Он печется о нас. Нам всем знакомы такие отрывки из Библии, где Он говорит нам: «Взгляните на птиц небесных» или «Посмотрите на полевые лилии», и убеждает нас в том, что мы гораздо более ценны, чем они, и если Он заботится о них, то насколько больше Он заботиться о нас. Можно сказать, что здесь достаточно утешения для любой заботы или печали по всему необъятному миру. То, что Бог взял на Себя наши заботы и бремена, а также понес их за нас; то, что Всемогущий Бог, Создатель неба и земли, Который контролирует все вокруг, предвидит все и, следовательно, может управить все самым лучшим образом, каким только возможно, провозглашает, что Он берет все на Себя, – что может быть большим утешением? И все же, как мало людей действительно утешено этим. Почему это так? Потому только, что они в это не верят. Они ожидают того, чтобы иметь внутреннее ощущение правоты Его слов, перед тем как поверить им. Они смотрят на эти слова как на красивые фразы и хотели бы в них верить, но они не думают, что эти слова могут относиться к их конкретному случаю, пока не смогут иметь внутреннее ощущение, что это так; и если бы им пришлось говорить начистоту, то они бы признались, что, так как у них нет такого внутреннего чувства, они не верят, что Его слова относятся к ним; и, как следствие, они ни на йоту не ожидают, что Бог на самом деле позаботится об их делах. «О, если бы я только мог почувствовать, что все это правда», – говорим мы. А Бог говорит: «О, если бы ты только мог поверить, что все это правда!»

В основании всякой нашей безутешности лежит чистой воды простое неверие и абсолютно ничто иное. Бог утешает нас со всех сторон, но мы попросту не верим в Его слова утешения.

Лекарство от этого является довольно простым. Если мы хотим быть утешенными, мы должны принять решение верить в каждое слово утешения, когда-либо произнесенное Богом, и мы должны напрочь отказаться от того, чтобы слушать какие-либо слова беспокойства, произнесенные либо нашим собственным сердцем, либо нашими обстоятельствами. Мы должны сделать свои лица как кремень, чтобы в любых испытаниях и искушениях верить в Божественного Утешителя, а также принимать Его всеобъемлющее утешение и радоваться ему. Я говорю: «Держите лицо свое как кремень», потому что, когда все вокруг нас кажется вышедшим из-под контроля, не всегда легко верить в Божьи слова утешения. Мы должны поместить свою волю в русло утешения, точно так же, как мы должны направлять свою волю в любое течение своей духовной жизни. Мы должны избрать для себя быть утешенными.

Это может казаться невозможным, когда все выглядит запущенным и идет не так, верить в то, что Бог действительно может быть тем, кто позаботится о нас, как мать заботится о своих детях; и хотя мы знаем совершенно точно, что Он обещал заботиться о нас именно так, нежно и с любовью, все же мы говорим: «О, если бы я только мог в это поверить, то, конечно же, я бы утешился». Именно здесь должна вступить в работу наша воля. Мы должны верить в это. Мы должны сказать себе: «Бог говорит это, и это правда, я буду верить в это, независимо от того, как это выглядит». И затем мы больше никогда не должны допускать по этому поводу какого-либо сомнения или неверия.

Без сомнения могу сказать, что любой человек, который примет для себя это, рано или поздно войдет в состояние преизобильного утешения и ободрения.

Псалмопевец говорит: «При умножении скорбей (в английском переводе: мыслей – Примечание переводчика) моих в сердце моем, утешения Твои услаждают душу мою». Но я боюсь, что при умножении мыслей в нашем сердце, часто там звучит гораздо больше слов, несущих разочарование и угнетение, чем слов Божьего утешения. Мы должны размышлять о Его утешениях, если хотим их получить от Бога. Для некоторых из нас было бы хорошим упражнением проанализировать свои мысли на протяжении нескольких дней и увидеть, сколько мыслей мы на самом деле отдаем Божьему утешению по сравнению с теми мыслями, которые мы отдаем собственному разочарованию. Думаю, что результат изумит нас!

В завершение я должна добавить еще одно слово. Если кто-либо из моих читателей является проповедником Евангелия нашего Господа Иисуса Христа, то я бы хотела спросить их о том, что именно им поручено проповедовать.

По моему мнению, то, что поручено нам Господом, содержится в Исаии 40:1-2: «Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш; говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои». «Утешайте народ Мой» – это Божье повеление; не ругайте Божий народ. Если вы чувствуете, что призваны проповедовать именно Евангелие, тогда убедитесь в том, что вы действительно проповедуете Евангелие Иисуса Христа, а не человеческие теории. Христос утешает, а человек ругает. Евангелие Иисуса Христа – это всегда добрая весть и никогда не плохая. Человеческое евангелие – это в основном смесь небольшого количества благой вести и огромной массы плохих вестей; и даже когда проповедь пытается быть благой вестью, она настолько переполнена всякими «если» и «но», а также всевозможными человеческими условиями, что она совершенно не способна принести какую-либо долговременную радость или утешение.

Единственное Евангелие, которое, по моему мнению, имеет полное право называться Евангелием, – это то, что возвестили ангелы напуганным пастухам, которые находились на поле и несли ночную стражу возле своих стад: «И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь».

Еще никогда и никакому собранию не проповедовалось более утешительных слов. И если бы только все проповедники за всеми кафедрами произносили те же утешительные слова людям; если бы все собрания верующих, которые слышат эти слова, поверили бы в них и получили от них утешение, то больше нигде бы не осталось ни одного христианина, не имеющего утешения. И тогда бы по всей земле исполнилась молитва апостола за фессалоникийцев: «Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш, возлюбивший нас и давший утешение вечное и надежду благую во благодати, да утешит ваши сердца и да утвердит вас во всяком слове и деле благом».

Господь – наш Пастырь
«Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться».

Пожалуй, никакой другой аспект, в котором Господь открывает Себя нам, не содержит в себе больше истинного утешения, чем тот аспект, который представлен в Псалме 22, а также в соответствующем ему отрывке из 10 главы Евангелия от Иоанна.

Псалмопевец говорит мне, что Господь – мой Пастырь, и Сам Господь заявляет, что Он Пастырь добрый. Можем ли мы получить что-либо более утешительное?

Чудо заключается в том, что самые высокие и грандиозные истины учения Господа Иисуса Христа так часто спрятаны в самых простых и обычных текстах Библии. Те отрывки Писания, которые нам известны с детства, которые мы запомнили, сидя на маминых коленях, которые цитировались теми, кто любил нас, чтобы объяснить как можно более просто ту любовь, которой любит нас наш Небесный Отец, а также основания нашего доверия Ему, – все они, как я обнаружила, содержат в своих простых утверждениях самую важную суть.

Поэтому я чувствую, что нам всем нужно попросту вернуться в свое детство, вновь прочитать эти детские стихи, и теперь, с высоты нашего взрослого ума и прожитых лет поверить в них со всей своей прежней детской верой.

Позволь мне перенести тебя, мой дорогой читатель, к одному детскому псалму, которому учат малышей по всему миру в садиках и начальных школах. Разве не помнит каждый из нас Псалом 22, если мы вообще в состоянии что-либо помнить, и разве мы не вспомним даже сейчас ту радость и гордость своего детского сердечка, когда мы впервые смогли повторить его без ошибок? С тех пор мы всегда знали его, и теперь его слова, возможно, звучат настолько привычно для некоторых из вас, что вы не можете увидеть того, какой смысл они могут содержать.

Но истина состоит в том, что они рассказывают нам целую историю учения Христова в словах такой чудесной глубины и значения, что я очень сильно сомневаюсь, что это вообще когда-либо входило в сердце смертного человека, чтобы постичь то, что они открывают.

Повторите себе эти знакомые слова еще раз: «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться».

Кто является твоим пастырем или пастухом?

Господь! О, мои друзья, что за чудесное заявление! Господь Бог неба и земли, всемогущий Творец всего, Тот, Кто держит вселенную в Своей руке, как будто это какая-то маленькая вещица, – именно Он твой Пастырь, который обязал Себя заботиться о тебе и охранять тебя, как пастух обязан заботиться о своей овце и охранять ее.

Если ваши сердца примут только одну эту мысль, то я могу обещать вам, что ваша христианская жизнь с этого момента будет полна самого что ни на есть основательного утешения, и вся ваша старая неудобоваримая религия покинет вас навсегда, как туман рассеивается в сиянии утреннего солнца.

В своей христианской жизни я имела яркое переживание этой истины. Конечно же, Псалом 22 всегда был известен мне еще с детства, но, казалось, он не нес в себе какого-то особого значения. Затем наступил критический момент в моей жизни, когда пришел день печали и я отчаянно нуждалась в утешении, но нигде не могла его найти. В тот момент у меня не было под рукой Библии, и я стала искать в памяти какое-то место Писания, которое бы помогло мне. Вдруг в моем разуме подобно вспышке появились слова: «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться». Вначале я отвернулась от этих слов почти с болью. «Такие банальные строки, – сказала я себе, – ничего мне не дадут»; и я упорно старалась придумать что-то более изысканное, но ничто не приходило мне в голову. В конце концов все выглядело так, как будто во всей Библии не существовало никакого другого стиха. И, наконец, я была вынуждена сказать: «Ну, если я не могу вспомнить никакого другого места Писания, то я должна попытаться получить из этого стиха то немногое, что смогу». Я начала повторять в уме снова и снова: «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться». И вдруг, пока я делала это, слова просияли Божественным светом, и на меня излились такие потоки утешения, что я почувствовала себя так, как будто у меня никогда больше не будет никакого повода для беспокойства.

Когда у меня появилась возможность взять в руки Библию, я стала листать ее с огромным желанием увидеть, правда ли то, что такие несказанные сокровища утешения на самом деле были моими, и могу ли я осмелиться позволить своему сердцу в полной мере насладиться ими. Я сделала то, что всегда приносило мне огромную пользу: я выстроила пирамиду провозглашений и обетований относительно того, что Господь является моим Пастырем. Построенная таким образом, эта пирамида представляла собой несокрушимый заслон от всех ветров и бурь сомнений или искушений, которые могли обрушиться на меня. И это убедило меня, без всякой тени сомнения, что Господь действительно является моим Пастырем. И в том, что Он назвал Себя таким именем, подразумевало вытекающее обязательство, соответствующее этому имени, что Он действительно будет тем, кем Он называет Себя – «Пастырем добрым, который полагает жизнь свою за овец».

Он Сам противопоставляет доброго пастыря пастырю злому, когда за Его заявлением: «Я Пастырь добрый» следуют слова: «А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их». И через уста Своих пророков Господь изливает резкое обвинение на всех таких неверных пастырей. «Господь сказал мне, – говорит пророк Захария, – еще возьми себе снаряд одного из глупых пастухов … Горе негодному пастуху, оставляющему стадо! Меч на руку его и на правый глаз его! Рука его совершенно иссохнет, и правый глаз его совершенно потускнеет».

Опять же, пророк Иезекииль говорит: «Так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! Не стадо ли должны пасти пастыри? … Слабых не укрепляли, и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и угнанной не возвращали, и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью … За то, пастыри, выслушайте слово Господне. Так говорит Господь Бог: вот, Я – на пастырей, и взыщу овец Моих от руки их, и не дам им более пасти овец».

Конечно же, ни один христианин не сможет обвинить нашего Божественного Пастыря в том, что Он является таким неверным и недобрым, как те, кого Он обвиняет такими словами. И все же, если бы открылись тайны сердец некоторых христиан, то я боюсь, что, хотя они не высказывают это словами и вряд ли сами это осознают, в глубине своего сердца они действительно смотрят на Него как на неверного Пастыря.

Что еще это может значить, когда христиане жалуются, что Господь забыл их; что они взывают к Нему о духовной пище, а Он не слышит; что они обложены врагом со всех сторон, а Он не избавляет их; что, когда их души оказываются в темных местах, Он не приходит к ним на помощь; что, когда они слабы, Он не укрепляет их, и когда они духовно больны, Он их не исцеляет?

Чем являются все эти сомнения и разочарования, как не тайными обвинениями против нашего доброго Пастыря именно в тех вещах, которые Он Сам так сильно осуждает?

Дорогой христианин, который только что обнаружил, что именно так назвал Себя Господь. И ты говоришь: «Но это ничего не значило для меня, и я читал Псалом 22, как если бы там было написано: Господь – овца, а я пастырь, и если я не буду Его удерживать, то Он убежит от меня. Когда приходили мрачные дни, я ни на секунду не задумывался над тем, что Бог всегда рядом, и когда моя душа была голодна и взывала о пище, я и не мечтал, что Он накормит меня. Теперь я вижу, что никогда вообще не смотрел на Него как на верного Пастыря. Но теперь все изменилось. Я ни на каплю не стал сильнее и лучше, но открыл для себя то, что у меня есть добрый Пастырь, и это все, что мне нужно. Теперь я вижу, что Господь воистину мой Пастырь, и я ни в чем не буду нуждаться».

Дорогой друг во Христе, я молюсь, чтобы ты смело посмотрел на эту проблему. Похож ли ты на того христианина, которого я процитировала выше? Я знаю, ты говорил сотни раз: «Господь – Пастырь мой», но поверил ли ты на самом деле, что это реальный факт? Почувствовал ли ты себя защищенным, счастливым и свободным от забот, как должна чувствовать себя овца, находящаяся на попечении доброго пастыря? Или ты чувствуешь себя как унылая овца без пастыря, или как имеющая неверного, неспособного пастуха, который не заботится о твоих нуждах и бросает во время опасности и тьмы?

Я умоляю тебя ответить на этот вопрос честно в своей собственной душе. Имеешь ли ты спокойную жизнь веры или живешь в постоянном беспокойстве с Богом? Если последнее является твоим состоянием, то как ты можешь примирить это с утверждением о том, что Господь – твой Пастырь, и поэтому ты не будешь нуждаться? Ты говоришь, что Он – твой Пастырь, и все же жалуешься на постоянную нужду. Кто совершил ошибку? Ты или Господь?

Но здесь, возможно, вы скажете мне такие слова: «О, нет, я не виню Господа, но я настолько слаб и глуп, и к тому же так невежествен, что я не достоин Его заботы». Но разве ты не знаешь, что овца всегда слаба, глупа и беспомощна; и сама причина, по которой овцы вынуждены иметь пастуха, который будет заботиться о них, и заключается в том, что они не способны сами о себе позаботиться? Таким образом, их благосостояние и безопасность ни в коей мере не зависит от их собственной силы, мудрости или чего-либо другого в них самих, но полностью и всецело – от заботы их пастуха. И если ты овца, то ты также должен полностью зависеть от своего пастыря, а вовсе не от себя самого.

Давайте представим себе два стада овец, встретившихся в конце зимы, чтобы сравнить, как им жилось все это время. Овцы одного стада упитанные, сильные и находятся в прекрасном состоянии, а овцы другого – тощие, слабые и больные. Будут ли здоровые овцы хвалиться о себе и говорить: «Посмотрите, как прекрасно мы заботились о себе, какие мы хорошие, сильные и мудрые овцы»? Конечно же, нет. Они будут хвалиться только своим пастухом. «Посмотрите, какой прекрасный пастух пас нас целую зиму, – скажут они, – как хорошо он о нас позаботился! Он укрывал нас от холодного зимнего ветра, он защищал нас от любого дикого зверя и всегда давал нам только самую лучшую пищу!»

Или, с другой стороны, будут ли бедные, больные овцы винить себя и говорить: «Увы, какие, должно быть, мы нехорошие овцы, что оказались в таком ужасном состоянии!» Нет, они также будут говорить только о своем пастухе, но как будет отличаться эта история от предыдущей! «Увы, – скажут они, – наш пастух очень сильно отличается от вашего! Он ел сам, но не кормил нас. Он не укреплял нас, когда мы ослабевали, не лечил нас, когда мы были больны, не перевязывал наши раны и не искал нас, когда мы терялись. Правда, он находился с нами, когда была ясная и приятная погода и поблизости не было врагов, но во времена опасности или сильного ветра он бросал нас и убегал. О, если бы и у нас был такой добрый пастух, как ваш!» Мы все понимаем ответственность пастуха в случае с овцами; но в тот момент, когда мы отображаем этот образ на систему наших вероубеждений, мы тотчас же переносим всякую ответственность с плеч Пастыря и возлагаем ее на овец. Мы требуем от несчастных человеческих овец мудрости, силы и способности обеспечивать самих себя, что может относиться только к Божественному Пастырю; и, конечно же, бедные человеческие овцы терпят в этом поражение, и их жизнь веры становится совершенно беспокойной, а иногда и жалкой.

Кончено же, я признаю, что по данному вопросу существует разница между овцами и нами, что у них нет ни ума, ни силы, чтобы отделить себя от заботы своего пастуха, тогда как мы все это имеем. Мы не можем представить себе, чтобы кто-либо из них сказал: «О, да, мы имеем доброго пастыря, который говорит, что позаботится о нас, но затем мы чувствуем себя не достойными его заботы, поэтому не осмеливаемся довериться ему. Он говорит, что предусмотрел для нас зеленые пастбища и безопасную удобную овчарню, но мы такие бедные и никчемные создания, что мы боимся войти в нее, и не считаем себя достойными питаться на тех пастбищах. У нас такое ощущение, что это будет большим нахальством, поэтому, смиряясь, мы постараемся сделать все это сами для самих себя. Сильные, здоровые овцы могут довериться опеке пастыря, но не такие жалкие полуголодные овцы, как мы. Это правда, что самим заботиться о себе очень тяжело, но так как мы такие бедные и недостойные создания, то нам и следует этого ожидать, и мы должны постараться этим довольствоваться».

Хотя овцы и глупы, мы прекрасно понимаем, что ни одна овца не может быть настолько глупой, чтобы говорить подобные вещи. Именно в этом и заключается разница. По своей собственной оценке мы настолько мудрее овец, что думаем, что такое упование, какое имеют овцы, нам не подойдет. Имея более развитый интеллект, мы решаем взять все в свои руки, и, таким образом, полностью отделяем себя от заботы Пастыря.

Дело просто в следующем: если какая-либо овца в стаде Христовом оказывается в жалком положении, существует лишь два возможных объяснения. Либо Господь не является добрым Пастырем и не заботится о Своих овцах, либо Его овцы не поверили в Его заботу, и побоялись или постыдились довериться ей. Я знаю, что никто из вас не осмелится сказать или даже подумать, что Господь может не быть добрым Пастырем. Поэтому ошибка должна быть именно здесь: либо ты не поверил в то, что Он твой Пастырь, либо ты отказался позволить Ему позаботиться о тебе.

Я призываю вас смело взглянуть на эту проблему и дать самому себе определенный ответ. Так как от вашего правильного понимания этих благословенных взаимоотношений зависит не только ваше благополучие и покой, – под удар ставится честь вашего Пастыря. Думали ли вы когда-нибудь о том бесчестии, какое наводит на Него это печальное состояние? Кредит доверия, который имеет пастух, всецело зависит от состояния его стада. Он может много хвалиться о своей квалификации как пастуха, но все это не будет стоить ровным счетом ничего, если те стада, которые он пас, были постоянно поражены болезнями, много овец терялось, а многие другие имели поломанные кости.

Если хозяин овец думает о том, чтобы нанять пастуха, он требует рекомендацию от последнего работодателя этого пастуха, чтобы узнать от него, как процветало его стадо на попечении этого пастуха. Здесь же Господь делает утверждение о самом Себе в том, что Он – Пастырь добрый. Он говорит вселенной, миру и Церкви: «Я Пастырь добрый»; а если Его спросят: «Где Твои овцы, в каком они состоянии?» – сможет ли Он указать на нас как на тех, кто находится под Его опекой? И разве не печально, если кто-либо из нас отказывается позволять Пастырю заботиться о нас, тем самым дискредитируя Его имя, так как мир будет видеть наше неухоженное состояние. И вселенная наблюдает за тем, чтобы увидеть, что Господь Иисус Христос способен сделать из нас, и какие мы овцы, – хорошо ли мы накормлены, здоровы ли мы и радостно ли нам живется. Их мнение о Нем будет в основном зависеть от того, что они увидят в нас.

Когда Павел писал Ефесянам о том, что был призван проповедовать язычникам неисследимые богатства Христа и сделать известным всем людям, в чем состоит тайна, которая была сокрыта в Боге от начала мира, он добавил, что целью всего этого было следующее: «Дабы ныне соделалась известною через Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божья, по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем».

Конечно же, мы можем вне себя от восторга от мысли, что Бог предназначил для Своих овец такую славную судьбу, как сделать известной всей вселенной «многоразличную премудрость Божью» посредством того, что Он сделал для нас! Воистину это должно побудить нас с большим желанием отдать себя всецело в Его руки, чтобы Он мог получить великую славу во вселенной, и тогда весь мир будет завоеван, чтобы уповать на Него.

Но если мы не позволим Ему вызволить нас из нашего теперешнего состояния, если мы отвергнем Его заботу и откажемся питаться на Его пастбищах или отдыхать в Его овчарне, то мы будем голодным трясущимся стадом, больным и жалким, полным жалоб и несущим Ему бесчестие, и своим плачевным состоянием будем мешать миру приходить к Нему.

Я не удивляюсь тому, что неверующие не тянутся к церкви, когда размышляю о состоянии верующих. Я не удивляюсь тому, что в некоторых церквах не происходит обращений неверующих к Христу с начала года до конца. Если бы я была бедной овцой, блуждающей в пустыне, и увидела бы другую бедную, несчастную, больную овцу, блеющею из овчарни, и призывающую меня войти к ней, и если бы я заглянула в эту овчарню и увидела, что она мрачная, холодная, пустая и неуютная, то я не думаю, что меня сильно потянуло бы войти в такое помещение.

Кто-то сказал, что некоторые церкви слишком похожи на убранные кладбища, куда людей приводят и хоронят, на чем дело заканчивается. Конечно же, вы не можете ожидать, чтобы живые люди хотели побыстрее занять свои места на кладбище. Мы должны иметь такую овчарню, в которой находились бы овцы в хорошем состоянии, если хотим, чтобы внешние пришли туда. И если мы хотим привлечь других к спасению Господа Иисуса Христа, то мы сами должны быть способны показать им, что это такое спасение, которое приносит удовлетворение, утешение и ободрение. Ни один человек не хочет добавлять к своим земным стесненным обстоятельствам еще и неудобоваримую религию, поэтому бесполезно ожидать того, чтобы завоевывать внешних видом нашего жалкого состояния.

Конечно же, если вам все равно, в каком состоянии вы находитесь, то вы не сможете удержаться от того, чтобы не навести бесчестие на вашего Божественного Пастыря из-за своего бедного и жалкого положения. Вы жаждете служить Ему и принести Ему славу; и вы можете это сделать, если покажете всему миру, что Он тот Пастырь, Кому безопасно доверять.

Позвольте мне помочь вам сделать это. Прежде всего, уясните для себя, каким обязательно должен быть Пастырь и что Он должен делать, чтобы быть хорошим Пастырем, а затем осознайте тот факт, что наш Господь воистину в самом высоком смысле этого слова является добрым Пастырем. И тогда скажите самому себе, используя всю силу воли, на какую вы способны: «Господь – Пастырь мой. Он мой Пастырь. Он мой Пастырь. Независимо от того, что я чувствую, Он говорит, что это так, и это значит, что это действительно правда. Я буду верить в это, что бы ни случилось». Затем повторите эти слова, каждый раз ставя ударение в другом месте:

Господь – Пастырь мой.
Господь есть Пастырь мой.
Господь – Пастырь мой.
Господь – Пастырь мой.

Уясните для себя, каким должен быть ваш идеальный Пастырь, упомянув обо всем, что бы вы ожидали от человека, стоящего на таком положении доверия и ответственности, а затем познайте, что идеал намного превосходит все ваши представления, и понимание обязанностей, присущих данному положению, гораздо выше, чем то, о чем вы могли когда-либо мечтать. И все это находилось в мыслях нашего Господа, когда Он говорил: «Я Пастырь добрый». Он лучше, чем кто-либо другой, знал тех овец, которых Он взялся спасать, и Он знал обязанности Пастыря. Он знал, что Пастырь отвечает за свое стадо, и что Он обязан, в ущерб своему комфорту, здоровью или даже самой жизни, заботиться о них и безопасно привести всех их домой, в овчарню Господина. Таким образом, Он говорил: «Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день». Потом опять сказал: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец». И еще: «Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей».

За много столетий до того, как Иисус пришел, чтобы быть Пастырем, Отец сказал: «Я спасу овец Моих. И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их и он будет у них пастырем». И мне кажется, что я улавливаю лучик страстной любви Отца, когда читаю эти слова; и я чувствую уверенность в том, что Он возложил заботу о нас на Того, Кто обладает огромной силой, поэтому никто из Его стада не должен бояться никакого зла.

Он взял на Себя Свои обязанности, зная в совершенстве, в чем они состоят. Он знает, что Ему придется иметь дело с очень глупыми овцами, у которых нет силы защитить самих себя, нет мудрости управлять собой и нет ничего, что бы они могли предложить, кроме своей полной беспомощности и слабости. Но ничего из перечисленного выше не смущает Его. Силы Пастыря и Его умения достаточны для того, чтобы встретить любую опасность, которая только может возникнуть.

Существует лишь одна-единственная вещь, которая может помешать Ему, а именно: если овцы не будут уповать на Него и откажутся позволить Ему позаботиться о них. Если они будут стоять в стороне и смотреть на ту пищу, которую Он приготовил для них, и будут жаждать ее, то в послушании не будет ничего сложного, когда мы имеем полную уверенность в той силе, которой мы повинуемся.

Позвольте мне побудить вас сегодня начать уповать на вашего Пастыря и следовать за Ним прямо здесь и сейчас. Отдайте себя полностью Его заботе и руководству, как овца под опекой пастуха, и уповайте на Него всецело.

Тебе не нужно бояться следовать за Ним, куда бы Он ни повел тебя, так как Он всегда ведет Своих овец на зеленые пастбища и к водам тихим. Независимо от того, что тебе может казаться, что ты находишься посреди засушливой пустыни, где нет ничего зеленого ни внутри, ни снаружи тебя, и ты можешь думать, что тебе нужно будет пройти долгий путь, перед тем как сможешь попасть на зелень лугов, добрый Пастырь превратит то место, где ты находишься, в зеленые пастбища. Ибо у Него есть сила, чтобы сделать пустыню цветущей и радостной, и Он обещал, что «вместо терновника вырастет кипарис; вместо крапивы возрастет мирт» и «пробьются воды в пустыне, и в степи – потоки».

Возможно, ты скажешь: «Моя жизнь складывается лишь из печалей и искушений, и, наверное, пройдет много времени, перед тем как я смогу ходить у вод тихих». Но разве твой Пастырь не сказал до этого бушующему морю: «Умолкни, перестань» …и сделалась великая тишина». Разве Он не может повторить этого снова?

Тысячи людей из стада Христова могут засвидетельствовать, что, когда они полностью отдавали себя в Его руки, Он укрощал бурю и превращал их пустыни в цветущие сады. Я не имею в виду, что больше не будет внешних беспокойств, или бед, или страданий; но сами эти места станут зелеными пастбищами и тихими водами внутри души. Пастырь знает, какие пастбища являются наилучшими для Его овец, и они не должны сомневаться, но с упованием следовать за Ним. Возможно, Он видит, что самые лучшие пастбища для некоторых из нас могут быть найдены посреди противостояния или земных испытаний. Если Он ведет тебя туда, ты можешь быть уверен, что это зеленые пастбища для тебя, и что ты возрастешь и окрепнешь, питаясь на них.

Но слова не способны выразить и половины того, что делает добрый Пастырь для стада, которое доверяет Ему. Он на самом деле, согласно Своему обещанию, заключает с ними завет мира и изгоняет диких зверей с их земли; и они будут спокойно идти по пустыне и спать в лесах. Он делает благословением их и все вокруг них, и посылает дождь в свое время, и это дождь благословения. И земля принесет свои плоды, и они будут безопасны в своей земле, не являясь больше добычей язычников, и никто не сможет их устрашить.

Возможно, вы спросите меня, как можно сделать Господа своим Пастырем. Мой ответ таков: тебе вообще не нужно делать Его своим Пастырем, так как Он уже есть твой Пастырь. Все, что необходимо, – это признать, что Он таков, и подчинить себя Его контролю.

Когда в семье сообщают детям, которые очень хотели иметь маленькую сестричку, что она родилась, они не продолжают говорить: «О, как бы мы хотели иметь маленькую сестричку!» или «Что мы можем сделать, чтобы получить сестренку?» Наоборот, они сразу же начинают кричать от радости, танцевать и говорить всем: «Ура! Ура! Теперь у нас есть сестричка!»

И так как подобным образом всем нам было объявлено ангелом Господним: «Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь», то у нас нет никакой нужды и никакого права ходить и плакать: «О, если бы я только имел Спасителя!» или «Что сделать, чтобы Христос стал моим Спасителем?» Он уже рожден нашим Спасителем, и мы должны радоваться от того, что это так, и должны предать себя Его заботе. В этом нет ничего сложного. Нужно просто в это верить, и поступать так, как если бы это была правда. И каждая душа, которая с сегодняшнего дня начнет верить в доброго Пастыря и доверять себя Его заботе, рано или поздно обнаружит себя пасущейся на Его зеленых пастбищах и прогуливающейся у Его тихих вод.

Что еще может Господь, Который есть наш Пастырь, делать со своими овцами, как не это? У Него нет овчарен, которые были бы нехороши, нет пастбищ, которые не были бы злачными и зелеными, и нет вод, которые не были бы тихими. Они могут не выглядеть так снаружи; но мы, которые испробовали их, можем засвидетельствовать, что, каким бы не был их внешний вид, Его овчарни и пастбища всегда являются местами мира и комфорта для внутренней жизни души.

Если у тебя возникают трудности в понимании, и если жизнь полного доверия выглядит сложной и загадочной, я бы посоветовала тебе не пытаться это понять, а просто начать этим жить. Просто возьми наш детский псалом и скажи: «Это мой псалом, и я буду верить в него. Я всегда знал его наизусть, но он не значил для меня ничего особенного. Но сегодня я принял решение верить в то, что Господь воистину мой Пастырь, и что Он позаботится обо мне, как пастух заботится о своей овце. Я не буду больше в этом сомневаться и подвергать это сомнению». А затем просто отдайте себя Его заботе, как овцы отдают себя заботе своего пастуха, полностью доверяя ему и следуя за ним всюду, куда бы он ни повел.

Но мы не должны забывать о том, что овцы доверяют подсознательно и руководствуются в этом инстинктом, а нам необходимо доверять осознанно, так как наши инстинкты, увы, совершенно против всякого доверия. Мы должны приложить усилия, чтобы доверять. Мы должны избрать делать это. Но мы можем делать это, какими бы слабыми и невежественными мы ни были. Возможно, мы не будем до конца понимать всего того, что означает быть овцой такого Пастыря, но Он знает. И если наша вера востребует Его в этом благословенном и чудесном взаимоотношении, то Он позаботится о нас согласно Своей любви, мудрости и силе, а не согласно нашего плохого понимания этого вопроса.

Мне действительно кажется, что нам не нужно никакого другого отрывка из всей Библии, кроме этого детского псалма, чтобы сделать нашу христианскую жизнь полной утешения. Я признаюсь, что не вижу никакого основания беспокоиться для любого верующего, который действительно верит в этот Псалом. Если Господь – наш Пастырь, то как возможно, чтобы что-либо пошло не так? Если Он наш Пастырь, то все, что обещает этот Псалом, должно быть нашим; и когда мы научимся знать Его с этой стороны, мы сможем сказать с триумфом упования: «Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни». Даже будущее потеряет свои страшные очертания в наших глазах, и наше доверие Пастырю избавит нас от всяких страхов, которые несут в себе плохие новости.

В завершение могу сказать только то, что если бы каждый из нас вошел в эти взаимоотношения с Христом и действительно был беспомощной, слабой, доверчивой овцой, поверив в Него как своего Пастыря, Который заботится о нас со всей любовью, заботой и нежностью, какие содержит это имя, и пошел бы за Ним, куда бы Он ни повел, то мы вскоре потеряли бы всякое старое духовное расстройство и познали бы мир Божий, который превосходит всякое разумение и может содержать наши сердца и умы во Христе Иисусе.

Он говорил им об Отце
«Не поняли, что Он говорил им об Отце».

Одно из самых содержательных имен Бога – это имя, которое было особым образом явлено нашим Господом Иисусом Христом, и это имя – Отец. Я говорю особым образом явлено Христом потому, что, тогда как Бога называли многими другими именами, выражая разные аспекты Его характера, только Христос явил Его нам под всеобъемлющим именем Отца, – именем, которое содержит в себе все другие имена мудрости и силы, и превыше всего любви и благости, имени, которое воплощает для нас совершенное восполнение всех наших нужд. Христос, Который был единородным Сыном в недре Отца, был единственным, Кто мог открыть это имя, так как только Он знал Отца. «Как Отец знает Меня, – говорил Он, – так и Я знаю Отца». «Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца».

В Ветхом Завете Бог был явлен не столько как Отец, а как Великий Воин, сражающийся за Свой народ, или как Могущественный Царь, правящий над Израилем и заботящийся о нем. Имя Отца звучит там всего несколько раз – шесть или семь максимум, тогда как в Новом Завете – около двухсот-трехсот раз. Христос, Который знал Его, был Тем единственным, Кто мог явить Его. «Никто, – сказал Он, – не знает Отца, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть».

Значит, жизненно важный вопрос, который встает перед каждым из нас, состоит в том, понимаем ли мы лично, что Христос говорит нам об Отце. Мы знаем, что Он постоянно употребляет слово «Отец», но имеем ли мы хоть малейшее представление о том, что означает это слово? Имеем ли мы хоть намек на то, что значит «Отец»?

Всякое смятение и всякое беспокойство христианской жизни так многих детей Божьих исходит, я верю, именно из того, что они не понимают, что Бог воистину и на самом деле их Отец. Они смотрят на Него как на сурового судью, или на строгого приставника, или, в лучшем случае, как на недосягаемого сановника, сидящего на троне на большом расстоянии от них и издающего суровые законы для перепуганного и дрожащего мира. И, находясь в ужасе, что они не смогут удовлетворить все Его требования, они едва знают, в какую сторону повернуть. Но о Боге, Который является нежным, любящим и полным сострадания Отцом, Боге, Который как хороший отец будет на их стороне против всей вселенной, – о таком Боге они не имеют представления.

Не побоюсь сказать, что тем душам, которые познали, что Бог их реальный и настоящий Отец, невозможно переживать какой-либо страх или беспокойство.

Но перед тем как пойти дальше, я хочу, чтобы всем было совершенно ясно, что я говорю именно о таком Отце, о котором говорят наши наивысшие инстинкты, что именно таким должен быть хороший отец. Иногда земных отцов нельзя назвать хорошими, – они недобры, тираничны, эгоистичны, или даже злы, или они попросту безразличны и небрежны. Конечно же, такие отцы, даже при всей нашей христианской любви и милосердии, не могут быть названы хорошими отцами. Но Бог, Который благ, должен быть хорошим отцом, или Он вообще не отец. В этом мире мы все должны были  познать, что такое хороший отец, или хотя бы иметь представление о таковом. У меня был такой отец, и он наполнил мое детство солнечным светом своей отцовской любви. Я вспоминаю, с какой уверенностью и с каким триумфом я шла по жизни, зная абсолютно точно, что мой отец является гарантом моей безопасности. И я уверена, что благодаря моему опыту с моим добрым земным отцом я очень хорошо понимаю совершенное отцовство Бога.

Но Бог – не только отец, Он также и мать. И мы все знаем таких матерей, любовь и нежность которых не знает границ. Совершенно ясно, что Бог, сотворивший отцов и матерей, Который Сам является и отцом, и матерью, никогда бы не смог сотворить земных отцов и матерей, которые  были бы более нежными и более любящими, чем Он Сам. Таким образом, если мы хотим знать, какой Он отец, мы должны собрать все лучшее из тех отцов и матерей, которых мы когда-либо знали или которых можем себе представить, а затем сказать себе, что это всего лишь приблизительный образ Бога, нашего Отца Небесного.

Когда наш Господь учил Своих учеников молиться, единственное имя, с которым Он учил обращаться к Богу, было: «Отче наш, Сущий на небесах». Вне всяких сомнений, это значило, что мы должны помышлять о Нем только в этом свете. Миллионы и миллионы раз на протяжении всех столетий это имя произносилось с тех пор детьми Божьими повсюду; и все же, насколько оно было ими понято? Если бы все, произносившие это имя, знали, что оно означает, то было бы невозможно иметь столько неправильных представлений о Его характере, а также сомнений в Его любви и заботе, которые настолько отдалили Бога от Его детей. Наверное, Богу приписывалась тирания, безразличие и отсутствие доброты, так как Его именами были лишь Царь, Судья и Законодатель. Но в такого Бога, Который прежде всего перечисленного выше является Отцом, и так как Он Бог, значит, Он хороший отец, – в такого Бога верить было практически невозможно. Более того, так как Он является вечным Отцом, Он должен по самой природе вещей всегда и при всех обстоятельствах поступать так, как должен поступать хороший отец, и никогда по-другому. Невозможно себе представить, что хороший отец может забыть, отвергнуть своих детей или быть к ним несправедливым. Отец из племени дикарей может это, злой отец может, но хороший и добрый отец – никогда! И, называя нашего Бога благословенным именем «Отец», мы должны знать, что если Он вообще Отец,  то Он должен быть самым лучшим из отцов, и Его Отцовство должно быть наивысшим идеалом отцовства, о котором мы можем только мечтать. Как я уже сказала, это такое Отцовство, которое объединяет в себе и отца, и мать в нашем наивысшем представлении и включает в себя всю любовь, всю нежность, все сострадание, все самопожертвование и всю страсть, что является внутренней сутью того, что значит быть родителем, хотя мы не всегда видим это в наших земных родителях.

Вы можете спросить: «А как насчет других имен Бога, разве они не передают другое, более пугающее содержание?» Нет, они только выглядят такими, так как к ним не прибавляют благословенное имя Отца. Это имя должно лежать в основе любого другого имени, которое Бог сделал когда-либо известным. Разве у Него нет имени Судья? Да, но Он Отец Судья, Тот, Который судит так, как судил бы любящий отец. Разве Он не Царь? Да, но Он такой Царь, Который вместе с тем является отцом своих поданных, и Который правит над ними с нежностью отца. Разве Он не Законодатель? Да, но Он такой Законодатель, Который так издает законы, как это сделал бы отец, помня о слабости и невежестве своих беспомощных детей. «Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его. Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы – прах». Не «как судья судит, так судит Господь»; не «как приставник контролирует, так контролирует Господь»; не «как законодатель издает законы, так Господь издает законы»; а «как отец милует, так милует Господь».

Мы никогда-никогда не должны смотреть на Бога каким-либо другим образом, но только как на «нашего Отца». Все другие описания, которые мы знаем о Нем, должны основываться и ограничиваться этим одним – «наш Отец». То плохое, чего не смог бы сделать хороший отец, не может сделать и Бог, Который является нашим Отцом; а то, что должен делать хороший отец, наверняка сделает Бог, Который является нашим Отцом.

В последней молитве нашего Господа, которая записана в Иоанна 17, Он говорит, что объявил нам имя Отца, чтобы мы могли открыть для себя чудесную истину о том, что Отец любит нас точно так же, как Он возлюбил Своего Сына. Но кто из нас действительно верит в это? Я думаю, что мы читали эту главу чаще, чем любую другую главу в Библии, и все же хоть кто-либо из нас верит в то,  что это реальный, осязаемый факт: Бог любит нас настолько сильно, как Он любит Христа? Если бы мы верили, что это действительно так, то могли ли бы мы когда-либо иметь хоть какую-либо мысль тревоги или бунта? Разве мы не были бы абсолютно и безоговорочно уверены всегда, при любых, даже самых невероятных обстоятельствах, в том, что Божественный Отец, Который любит нас так же сильно, как Он возлюбил Своего единородного Сына, нашего Господа Иисуса Христа, конечно же позаботится о нас наилучшим образом. Наш Господь не смог бы сказать нам настолько уверенно, чтобы мы не беспокоились ни о чем, если бы Он не знал Своего Отца и того, что полное доверие Ему абсолютно безопасно.

Поражает тот факт, что Он так часто говорил: «Ваш небесный Отец, не Мой только, но и настолько же ваш». «Ваш небесный Отец, – говорил Он, – заботится о птицах и цветах, и, конечно же, Он непременно позаботится о вас, которые намного ценнее многих птиц». Насколько же глупо тогда для нас беспокоиться и волноваться о чем-либо, ведь Христос сказал, что наш небесный Отец знает, что мы нуждаемся во всем этом! Ведь Он, будучи хорошим отцом, по самой сути вещей, зная о нашей нужде, должен восполнить ее.

Что же случилось с нами, что мы не понимаем этого?

Опять же, наш Господь проводит сравнение между земными отцами и нашим небесным Отцом, чтобы показать нам не то, насколько менее добрый и менее нежный, и менее желающий благословлять наш небесный Отец, а насколько больше. Иисус сказал: «Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него». Можем ли мы представить себе хорошего земного отца, который дает камень или змею голодному ребенку вместо хлеба или рыбы? Разве не возмутилась бы вся наша душа таким отцом, который мог сделать подобные вещи? И все же, существует огромное количество Божьих детей, которые на самом деле думают, что их Небесный Отец поступает с ними именно так: дает им камни, когда они просят хлеба, или проклинает их, когда они просят благословений. Возможно, эти люди входят в Ассоциацию защиты прав детей от жестокого обращения родителей, организацию, которая выражает всеобщий протест против подобного поведения со стороны земных отцов; и все же они никогда не думали о том, насколько жестоко обвинять их Небесного Отца в том, за что они наказывают земных отцов!

Дело не только в том, что наш Небесный Отец желает давать нам блага. Это гораздо больше, чем простое желание. Наш Господь сказал: «Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство». В Его даянии нет никакой жадности, так как Он «благоволит» давать, то есть делает это по доброй воле, и Ему нравится это делать. Он хочет дать тебе Царство гораздо больше, чем ты хочешь его иметь. Те из нас, кто являются родителями, знают, как сильно мы хотим давать добрые вещи нашим детям, и часто хотим этого гораздо больше, чем наши дети хотят это иметь. Это может помочь нам понять, что значит Бог «благоволит» дать нам Царство. Почему тогда мы просим Его с таким страхом и дрожью, и почему мы мучаем себя тревогами, как будто Он не даст нам того, в чем мы нуждаемся?

На эти вопросы может быть лишь один ответ, который состоит в том, что мы не знаем Отца.

Нам сказано, что мы «свои Богу». В Библии же объявлен принцип, что если какой-либо человек не заботится о своих и о домашних, то он «отрекся от веры и хуже неверного». И так как мы являемся «своими Богу», этот принцип применим и к Нему, поэтому если Он не будет заботиться о нас, то Его собственные слова будут Его осуждать. Я говорю это с почтением, но я хочу сказать это с огромным ударением, так как, по всей видимости, лишь немногие люди осознают это.

В моей собственной жизни было время огромной важности, когда я впервые обнаружила этот факт ответственности моего Отца Небесного. Как только это произошло, в ту же секунду бремя жизни было снято с моих плеч и возложено на Его плечи, и все мои страхи, тревоги и вопросы канули в бездну Его любви и заботы. Я увидела, что инстинкт человечества, который требует, чтобы те родители, которые произвели ребенка на свет, были связаны всеми законами, как человеческими, так и Божьими, заботиться об этом ребенке и защищать его наилучшим образом, – это такой инстинкт, который вложил в человека Сам Бог. Он предназначен еще и для того, чтобы научить нас величественному уроку о том, что Творец, создавший земных родителей ответственными по отношению к своим детям, Сам в равной степени несет ответственность по отношению к Своим детям. Здесь я громко воскликнула от радости! С того радостного момента все мои заботы закончились. Ведь когда это понимание входит в душу, такая душа по самой природе вещей должна войти в покой.

С таким Богом, Который в то же время и Отец, нет места ни для чего другого, а только для покоя. И когда с тех пор ко мне приходили искушения, чтобы я сомневалась или тревожилась, я не слушала эти мысли, так как видела, что если я буду захвачена ими, это бросит тень сомнения на то, что моему Небесному Отцу можно полностью доверять.

Мы привыкли думать, что наши сомнения и страхи приходили к нам из-за того, что мы сами были недостойными, и возникали из-за нашего смирения. Возможно, мы даже принимали их за особую набожность, и думали, что они каким-то образом угождают Богу. Но если в своих взаимоотношениях с земными родителями дети начнут сомневаться в их любви и бояться, что о них не будут заботиться, то будут ли эти сомнения и страхи свидетельством родительского почтения со стороны детей, и будут ли эти сомнения вообще доставлять удовольствие их родителям?

Если Бог является нашим Отцом, то единственное, что мы можем сделать с сомнениями, страхами и беспокойными мыслями, – так это навсегда выбросить и никогда не подбирать их снова. Мы можем сделать это. Мы можем отбросить свои сомнения точно так же, как мы бы убеждали пьяницу бросить пить. Мы можем взять на себя обязательство никогда больше не сомневаться. И как только мы увидим, что наши сомнения на самом деле являются грехом против Бога и подвергают сомнению Его надежность, то мы очень сильно захотим это сделать. Возможно, мы лелеяли свои сомнения до сих пор, потому что думали, что они являются частью нашего христианства и подобающим отношением души недостойного человека. Но если теперь мы видим, что Бог воистину является нашим Отцом, то мы с ужасом отбросим всякое сомнение, которое может поставить пятно на любви и заботе нашего Отца.

Чего большего может хотеть душа, чем иметь Бога, Чье имя – «наш Отец», и Чей характер и пути подтверждают это имя? Как сказал Филипп, так и мы повторяем за ним: «Покажи нам Отца, и довольно для нас». Действительно, этого довольно, превыше того, что могут выразить слова!

Одна моя подруга пошла однажды проведать бедную негритянку, жившую в одной из самых бедных частей Филадельфии. Ей сказали, что эта женщина находится в большой нужде. Придя туда, моя подруга обнаружила, что все обстоит гораздо хуже, чем она думала. Та бедная женщина была старой, хромой и болела ревматизмом. Он жила одна  в убогой комнатушке, и единственной помощью для нее была добрая соседка, которая время от времени что-то делала для нее. И вместе с тем эта бедная женщина была такой радостной, светлой и полной благодарности за то, что она получает так много милости. Моя подруга изумилась, что при таких обстоятельствах можно быть настолько радостной и благодарной, и сказала: «Но разве вы никогда не пугаетесь от мысли о том, что может с вами случиться, ведь вы здесь совсем одна, с хромой ногой и ревматизмом?»

Святая старушка посмотрела на нее с удивлением и сказала тоном наивысшего изумления: «Пугаюсь?! Чего, дорогуша? Разве ты не знаешь, что у меня есть Отец, и разве ты не знаешь, что Он заботится обо мне постоянно?» Моя подруга была в растерянности. И затем она добавила с недоумевающей укоризной: «Дорогая, почему ты спрашиваешь меня об этом? Ведь мой Отец – это твой Отец также, и ты же знаешь, что Он всегда заботится о Своих детях». Этот урок моя подруга не забывает никогда.

«Смотрите, – говорит апостол Иоанн, – какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божьими». Наш Небесный Отец дал нам такую любовь, какой отец любит своих детей: нежной и заботливой любовью, которая знает наши слабости и наши нужды и заботится о нас соответственно. Он обращается с нами как с детьми, и все, что Он просит взамен, – чтобы мы относились к Нему как к Отцу, которому мы можем доверять без всяких сомнений. Мы должны занять место детей, быть зависимыми и доверчивыми, а также позволить Богу находиться на месте отца, заботиться о нас и выполнять Свои отцовские обязанности. Так как мы дети, а Он Отец, мы должны позволить Ему выполнять долг Отца. Слишком часто мы взваливаем на свои плечи то, что должен делать отец, и пытаемся сами заботиться о себе и обеспечивать свои нужды. Но ни один хороший земной отец не захочет,  чтобы его дети взваливали на свои юные плечи бремя его обязанностей, и еще меньше наш Небесный Отец хочет возложить на нас Свое бремя.

Неудивительно, что нам сказано возложить все свои заботы на Него, так как Он печется о нас. Он заботится о нас, и это вне всяких сомнений. Это Его дело как Отца. Он не был бы хорошим Отцом, если бы не делал этого. Все, что Он просит от нас, – это дать Ему знать, когда мы в чем-либо нуждаемся, а затем оставить Ему восполнение этих нужд. Он уверяет нас в том, что если мы будем так поступать, то «мир Божий, который превосходит всякое разумение, сохранит наши сердца и умы». Дети доброго земного отца пребывают в покое, потому что доверяют его отцовской заботе; а дети Небесного Отца слишком часто не имеют покоя, потому что боятся довериться Его заботе. Может быть, они доводят свои просьбы до Его ведома, но это все, что они делают. Они считают это определенной религиозной формой, которую необходимо совершить. Но что до того, чтобы предположить, что Бог действительно позаботится о них, такая мысль, по всей видимости, не приходит им на ум; и они продолжают идти по жизни, неся на плечах свои заботы и бремена, в точности так, как если бы у них не было Небесного Отца и они никогда не просили бы Его позаботиться о них.

Какая же это нелепость! Ибо если бы какой-либо земной отец был достоин доверия своих детей, то насколько же больше наш Небесный Отец достоин нашего доверия! И то, почему так мало Божьих детей доверяют Ему, может быть лишь потому, что они не узнали, что Он действительно их Отец. Это значит, что, каждый день называя Его Отцом в своих молитвах, они так и не увидели, что Он такой Отец, каким является по-настоящему добрый земной отец. Он Отец, полный любви, нежности, милости и доброты к тем беспомощным созданиям, которых Он сотворил, и, следовательно, которых Он обязался защищать. Такому Отцу невозможно не доверять. Но невозможно ожидать полного доверия к непонятному далекому Творцу, Чье отцовство прекратилось после сотворения мира, и кто не заботится о нашей судьбе после того, как мы были пущены во вселенную.

Таким образом, лекарством от твоей стесненности и беспокойства является знакомство с твоим Отцом.

«Ибо, – говорит апостол, – вы не приняли духа рабства, чтобы снова жить в страхе, но приняли духа усыновления, которым взываем: Авва, Отче». В твоем сердце, мой читатель, правит «Дух усыновления» или «дух рабства»? Все ваше утешение в христианской жизни зависит от того, какой из этих духов в вас пребывает. И никакое количество борьбы и агонии, никакие молитвы и никакие усилия не смогут принести вам утешения, если в вашем сердце нет «Духа усыновления».

Ты можешь спросить, как получить этот «Дух усыновления». Я могу только сказать, что это не вещь, которую можно получить. Этот Дух приходит; и он приходит как естественный результат познания того, что Бог  воистину является твоим реальным Отцом. Сделав подобное открытие, мы не можем не чувствовать себя детьми и не поступать соответственно; именно это и означает «Дух усыновления». В этом нет ничего мистического или загадочного; это простой и естественный результат того, что ты нашел Отца, тогда как думал, что существует лишь Судья.

Таким образом, величайшей нуждой для каждой души является это сверхъестественное открытие. Чтобы сделать это, мы лишь должны увидеть, что Христос говорит нам об Отце, а затем верить в это. «Истинно, истинно, – провозглашает Он, – говорю вам, что мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели», но Он добавляет также с печалью: «Вы не принимаете нашего свидетельства». Чтобы прийти к познанию Отца, мы должны принять свидетельство Христа, Который заявляет: «Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела». Он снова и снова повторял это, и затем в Евангелии от Иоанна, после сожаления о том, что так мало приняло Его свидетельство, Он добавляет эти памятные слова: «Принявший Его свидетельство сим запечатлел, что Бог истинен».

Вся власть Христа либо стоит на этом, либо падает. Если мы принимаем Его свидетельство, то мы тем самым запечатлеваем, что Бог истинен. Если мы отвергаем это свидетельство, то делаем Его лжецом.

«Если бы вы знали Меня, – говорит Христос, – вы бы знали и Моего Отца; и отныне вы знаете Его и видели Его». Нам нужно сделать следующее, принять решение, что отныне мы будем принимать Его свидетельство и будем «знать Отца». Пусть другие люди поклоняются какому угодно образу Бога, для нас же отныне должен быть «один Бог, наш Отец».

«Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им».

Анна Виталл Смит (1832-1911) родилась в Филадельфии (США) в семье строгих квакеров и стала одним из самых влиятельных проповедников в движении Святости конца XIX века. Кроме книги «Христианский секрет счастливой жизни», которая была переведена на несколько языков и разошлась миллионными тиражами, а также автобиографии «Бескорыстие Бога», Смит также написала другое самое популярное произведение «Бог всякого утешения», которое утешило и придало сил бессчетному количеству людей, которые переживали времена больших потрясений.